Из всех национальных свойств наиболее неустойчивым следует признать разговорный язык. Стоит только известной группе оторваться от своего ядра и попасть надолго в чужую среду, как тут в ее речь сразу же станут внедряться заимствованные слова, образа и определения. Если в течение двух-трех поколений старый язык и не исчезнет совершенно, то, во всяком случае, он далеко уклонится от своих первоначальных форм и приобретет многие черты нового языкового окружения. В зависимости от прочих условий, сроки таких изменений бывают, различны, но всегда, как закон, большая величина передает свои свойства величине меньшей. Наиболее наглядным примером могут служить американские негры и европейские евреи.

На протяжении двух веков исследуются исторический и филологический аспекты термина «казак», но до сих пор нет его точной этимологии, ученые колеблются относительно определения хронологической и географической границ первобытного ареала казачества. Этимологию термина «казак» разрабатывали преимущественно зарубежные востоковеды и темы украинского казачества они касались весьма бегло. Исторический аспект проблемы активно исследовали украинские историки (В.Антонович, М.Грушевский Д.Яворницкий) и, к сожалению, они не имели достаточных возможностей рассматривать феномен украинского казачества в связи с казачеством тюркским. Скованные идеологическими догмами историки большевистского периода имели право говорить о казачестве как социальном явлении позднего периода – не раньше XV столетия, а совмещать генезис украинского казачества с институтом казачества тюркского они, ясное дело, не осмеливались. Следом за выдающимся тюркологом В.Радловым большинство востоковедов констатируют факт, что первобытный ареал казачества – это те пространства современного Казахстана и Узбекистана, которые во времена средневековья называли Дешт-и-кипчак, то есть Кипчакскаая степь. Правда, А.Самойлович, отодвинув хронологическую границу слова «казак» к XI ст., распространил и границы кипчакской степи – вплоть до Черного моря, однако автор не пришел к мысли, что кипчакское казачество следует изучать только в связи с украинским. Но прообраз украинского казачества видели в полукочевых славянских обществах Приазовья, Причерноморья и Дона историки школы В.Антоновича.

Епифанские сторожевые казаки XVII век

Дело о столкновениях детей боярских и данковских полковых казаков

(л. 15) Государю царю и Великому князю Алексею Михайловичу всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца холоп твой Осташка Зимаров челом бьет.
В нынешнем государь во 169 (1661) году сентября в 3 день били челом тебе, Великому государю царю и Великому князю Алексею Михайловичу всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу в Донкове в съезжей избе мне, холопу твоему, подали челобитную донковцы дети боярские Иван Вердебякин, Мосей Голященин, Мирон Хорланов. А в челобитной их написано: сентября де, государь, во 2 день были они на помесной своей земле под Избищенскими Липяги и на ту де их помесную землю приезжали наружным делом с луки, с пищальми и з бердыши и со всяким ружьем донковские полковые казаки Трушка Булычевской с товарыщи человек с тридцать да драгунского строя (л.16) Федька Сомов да Осташка Третьяков и тех де да детей боярских били да всякую рухлядь у них отымали да тем же, государь, числе била челом тебе, Великому государю, донковца донского кормового казака Василия Шибина жена Палогея. А в челобитной в своей скоза: муж де ее на твоей великого государя службе в Белъгороде, а сеяна была репа на помесной земле донковца сына боярского Киприяна Яблонова под Избищенскими Липяги и на ту де репу посылала она, Полагея, человека своего иноземца литовского полону Васку. И донковской де полковой казак Трушка Булычевской бил его, Васку, смертным боем пограбил и де лошадь у него отнял. И та де лошадь у него Трушки ушла назад к тому иноземцу Васке, а посылала де тех козаков на ту их помесную землю бить и грабить нарочным делом (л. 17) Донкова города Стрелецкой и Козачий голова Сава Потулов и чтоб ты, Великий государь, пожаловал велел о том их розареньи отписать к тебе, Великому государю, к Москве.

При воеводе Борисе Кокореве в июне 1622 года вместе с новгород-северскими служилыми казаками-сведенцами в Севский острожек прибыли и гулящие люди. Как впоследствии выяснилось, все они в прошлом были местными новгород-северскими казаками атамана Семена (Семейки) Пуда[1]. «Выходцы» незамедлительно попросились «прибрать» их на службу в Севск. Однако, местный воевода – Иван Плещеев без указаний из Москвы сделать этого не мог, «охочим людям» пришлось подавать челобитную на имя государя. По этому случаю большая часть казаков в ожидании своей участи вернулась в Новгород-Северский уезд. Пока в высшей государевой инстанции – Разряде — принималось решение – брать ли на службу этот гулящий люд или нет, севским служилым людям поручалось бдительно присматривать за ним. Наказ содержал следующие наставления: «чтоб они из Севска без указу никуда не съезжали, с литовскими и русскими людьми, которые учнут из-за рубежа приезжати, в Севску с ними не сходились и письмом и словесным приказом не ссылались, и никаким воровством не воровали, государю не изменили, в Литву, в Крым, в Ногай и в ыныя государства не отъехали».

Белгородский полк, как воинское соединение служилых частей южнорусских гарнизонов, возник в конце весны – начале лета 1658 года. Первым воеводой Белгородского полка по назначению стал окольничий князь Григорий Григорьевич Ромодановский, известный знаток ратного дела. При формировании собственно Белгородского полка (а параллельно тому и Белгородского разряда – особого военного округа) в него были включены 38 городов юга Московского государства. Полковыми категориями служилого населения этого военного формирования являлись в основном представители «полков нового (иноземного) строя», как то: рейтар, драгун, солдат, дворян и детей боярских. Активно участвовали в боевых операциях и заселению новых южнорусских крепостей и московские стрельцы. Общая численность служилых Белгородского полка в 1658 году составила 10 227 человек (В.П. Загоровский, «Белгородская черта», Воронеж, 1969, таблица 4). К городам Белгородского полка был причислен и Данков, являющийся к тому времени городом «в черте, за чертой» — то есть тыловым. К последним причислялись также Епифань, Лебедянь, Чернь, Ефремов и прочие. В 60-х годах из состава Белгородского разряда выделился новый самостоятельный — Севский, в него вошли орловско-калужские пригороды: Болхов, Белев, Кромы, Орел и пр. Некоторые данковские служилые из неопределенных в службу родственников казаков, стрельцов и пушкарей были зачислены и в Севский полк, преимущественно в драгуны и солдаты.

«Охочими людьми», как правило, именовались те добровольцы из разных слоев русского общества, которые брались за выполнение какого-либо рода поручений. В Северской земле первой половины XVII века под охочими людьми подразумевались волонтеры из гулящих люде, посадских и дворцовых крестьян, прибранных к ратной службе и участию в военных походах. Основной причиной прибора в ратную государевой службе различного рода добровольцев являлось «малолюдство» гарнизонов украинных городов.

3 января 1570 г. Иван IV, отправляя своего посланника Ивана Петровича Новосильцева со специальной миссией к султану Оттоманской Порты Селиму II, вручил ему грамоту, адресованную "… на Донец Северский, атаманом казатцким и казаком всем безотмены" [1. – С. 1-2]. Январская грамота московского государя донцам- первая из дошедших до нас.

Земля Донских казаков, ныне область Войска Донскаго, со времен глубокой древности служила обиталищем и поприщем действий различных народов. Все эти народы оставили здесь многочисленные памятники своего пребывания в виде курганов, городищ, названий местностей, каменных изваяний, предметов оружия, монет и проч. Протекающий через эту землю Тихий Дон, как мы называем его теперь, известный у греков под именем Танаиса, еще до Рождества Христова имел важное значение для торговых сношений древних народов Европы с Азиею, а с III в. по Р. Хр. чрез него направлялся один из главных путей, по которому произведения Европы перевозились на Восток, в Бухару и Индию, а произведения последних стран — в Европу. Торговый путь по Дону, с переменным счастьем и значением, продолжал существовать даже до XV столетия, как это подтверждается тем, что здесь, в низовьях Дона, находились значительныя торговыя колонии: греческая — Танаис или Танаида и венецианская и генуэзская Тана.1)

В XIII веке на землях Великого Княжества Литовского и Русского (Литвы, современных Беларуси и Украины) при княжеских замках начинают появляться поселения людей, которых в источниках называют как татарами так и казаками. Одни из них исповедывали веру христианскую (православную, крестьянскую), другие ислам (мусульманскую, магометанскую, агарянскую). В большинстве своем эти люди были выходцами из Орды, по тем или иным причинам, из-за несогласия с новыми правителями или порядками решившими покинуть ее ряды.
Во время странствий по Великой Сети сегодня обнаружил интересную статью на эту тему, про историю татар, казаков веры магометанской на землях Литвы. Вот пару цитат из этой статьи:
"Татары-казаки размещались в окрестностях нашей родины, имели своих атаманов и подчинялись хорунжим. Тюркское слово “казак” означало в орде людей, что, порвав связь со своим родом и собственным князем, занимались военным делом как вольные наемники. Они находились как будто за рамками феодальной структуры ордынского сообщества. В их отрядах были не только простые воины, но и выходцы из знати, княжичи. В списках татарского войска 1528-1567 годов упоминаются такие атаманы, которые возглавляли славные знамена лососняских татаров-казаков."

По материалам книги Д.К. Зеленина "Великорусские говоры с неорганическим и непереходным смягчением задненебных согласных", 1913 год.

Есть на Орловщине небольшой городок — Новосиль. Обычный провинциальный, с первого взгляда ну абсолютно ничем не приметный, особенно для жителя более крупного города. Однако, Новосиль является городом с полноценным историко-культурным наследием, ровно как и прочие городки-сверстники Центрального Черноземья.

Как в случае с тюрками-кочевниками, так и с особым русским сословием этноним "казак" выполнял консолидирующую функцию. А главным фактором у тех и других была общая система ценностей